Между миром и мной есть незримая пелена, которая мешает мне поверить, что он реален. Иногда мне кажется, что я не ощущаю его ярким, он будто бы в полутонах, как нежная акварель, рисующая дождливое утро.
И когда я стою ночью на набережной, смотря на оранжевую, низкую, в багровых тучах Луну, опускающуюся где-то над городом, мне кажется, что она освещает совсем не те улицы, которые там построены, ей машут рукой совсем не те люди, которые там живут. Впрочем, слово "кажется" - слишком слабое. И я закрываю глаза, включаю музыку и чувствую, как собеседник растворяется и привычный мир дрожит, расплывается, уступает место тому, что я хочу увидеть. То, что я хочу увидеть становится практически таким же реальным, как наш реально-иллюзорный мир.
Во снах моих всегда есть привкус, который мешает мне включиться в сновидение. Из-за привкуса этого я всегда знаю, что сплю, даже когда наслаждаюсь происходящим действом. Тот же привкус остается, когда я поутру открываю глаза, работаю днем, читаю, пишу эти строки в дневнике, грущу, радуюсь, покупаю, купаюсь - всегда. Но я не могу проснуться. Не могу прийти туда, где его не будет.
И когда я лежу на кровати, закрываю глаза - мне не хочется спать, я просто думаю, - что если открою глаза, увижу совсем не то, что было, совсем другие пейзажи рядом будут. И эти воображаемые аляповатые мозаики становятся все более живописными, уже не акварелью, а гуашью нарисованными, и под их действием эта привычная для нас всех реальность дрожит и тает.
Дело в том, что когда я говорю, что материальный мир иллюзорен, это не то, что я думаю, во что я верю. Это не убеждение, это даже не видение мира, это какая-то глубинная часть меня, может настоящая я и есть.
С годами это ощущение нарастает. Осенью обостряется. А сейчас мне немного страшно, что однажды я ускользну. Можно перейти в другой мир, а можно просто сойти с ума. И меня не радует такой выбор.